— Где она?! — Артём метался по гостиничному номеру, где час назад должна была собираться Юля. — Что значит, её никто не видел с утра?
Елена Сергеевна, держа в руках букет, пыталась сохранить спокойствие, но руки дрожали.
— Артём, может, это просто паника перед свадьбой? Девочки такое устраивают… Примета там, невеста не должна показываться до церемонии…
— Мам, она не отвечает на звонки. У неё отключён телефон. И её платье… его нет! — Артём схватился за голову. — Она… она что, сбежала?
Юля не сбежала. Она исчезла.
За сутки до свадьбы она получила письмо. Бумажное. Почтовое. В конверте не было адреса отправителя — только её имя и надпись: «Если хочешь знать правду — приди на крышу гостиницы в 22:00».
Юля сначала решила, что это чья-то шутка. Но когда поднялась на крышу — обнаружила там пожилого мужчину с седыми висками, который держал в руках фотографию. Старую, пожелтевшую. На ней была Юля — совсем малышкой, с женщиной, которая не была Еленой Сергеевной.
— Ты не та, за кого себя считаешь, — сказал мужчина. — Твоя жизнь построена на лжи.
Он протянул ей фотографию и письмо. В письме шла речь о подмене в роддоме, о том, что Елена Сергеевна — не её биологическая мать, а женщина, которая когда-то приняла чужого ребёнка, чтобы сохранить брак.
Юля не знала, что делать. Она не могла дышать. Она не верила. Но письмо было подписано именем, которое она не слышала раньше — Людмила Васильевна. А внизу — телефон.
Она провела ночь в сомнениях. Утром, вместо того чтобы надеть свадебное платье, Юля села в поезд до Твери, где, по словам мужчины, жила её настоящая мать. Она не оставила записки. Не потому что хотела причинить боль, а потому что сама была потеряна.
Пока Артём обзванивал морги и больницы, Юля стояла перед домом с облупившейся вывеской «ул. Луначарского, 7». Её ладони дрожали, когда она нажала на кнопку звонка.
— Кто там? — раздался голос.
— Это… Юля. Я ищу Людмилу Васильевну.
— Поднимайся.
Людмила Васильевна оказалась женщиной строгой, но доброй. В ней было что-то знакомое, почти родное. Они смотрели друг на друга несколько минут молча, и потом обе разрыдались.
— Я не знала, где тебя искать… Твоя приёмная мать — она не плохая. Просто… она очень хотела ребёнка.
— Почему вы не боролись?
— Я была молода. Больница не признала ошибку. А потом вы уехали.
Юля слушала, как в тумане. Все её представления о себе рушились.
— Но зачем сейчас? Зачем рассказать мне за день до свадьбы?
— Потому что совесть не давала мне покоя. Я нашла того врача, который тогда работал. Он при смерти. Он всё подтвердил и попросил, чтобы я тебя нашла. Прости, что так поздно. Но я не хотела, чтобы ты начала новую жизнь, не зная, кто ты.
На третий день Артём получил сообщение от Юли: «Я жива. Мне нужно время. Я тебя не бросила, просто мне нужно понять, кто я. И если ты всё ещё хочешь — я вернусь. Но уже другой».
Он сидел на краю её кровати, в той самой комнате, где должно было звучать «Горько!», и понял — он всё ещё её ждёт. Какую бы правду она ни узнала.