— Лена, скажи честно… это точно мой ребёнок?
Эти слова, сказанные вполголоса, но с такой болью в глазах, что сердце у меня оборвалось, навсегда разделили мою жизнь на «до» и «после».
Мы с Алексеем были женаты шесть лет. Пережили многое: трудности, смену работы, затяжную ипотеку. Но главное — безуспешные попытки завести ребёнка. Мы мечтали. Ждали. Надеялись. И, наконец, произошло чудо — я забеременела.
Алексей был самым заботливым будущим папой: возил меня на все приёмы, читал статьи, выбирал кроватку… Казалось, мы стали ещё ближе. Но роды всё изменили.
Наш сын, Даниил, родился неожиданно светловолосым — почти платиновым. А у Алексея тёмные волосы и карие глаза. Я не придала этому значения — мало ли, дети часто меняются.
Но уже в первый же день, когда к нам в роддом пришла свекровь, я поняла: что-то пойдёт не так.
— Он не твой, Лёша, — прямо в палате прошептала Марина Николаевна. — Не похож он на тебя. Ни капельки.
Алексей попытался отмахнуться. Но она была как вода: точила, капала, капала…
— Я тоже светленькая была в детстве, — улыбнулась я, стараясь не терять самообладания. — Уверена, это от меня.
Но сомнение уже пустило корни.
Через пару недель после выписки я услышала, как они с матерью шепчутся на кухне.
— Сделай тест, сынок. Лучше один раз проверить, чем потом всю жизнь мучиться. Ты же не слепой. Смотри на него!
И тогда всё рухнуло.
— Ты думаешь, я тебе изменяла? — я стояла в дверях, с ребёнком на руках. — После всего, что мы прошли? После всех попыток, уколов, обследований?
— Лена… я… я не знаю, что думать. Мама…
— Нет, Лёша. Не мама. Ты. Ты должен знать. Если не знаешь — сделай тест. Только потом не жди, что всё вернётся, как было.
Мы сделали тест. Ради него. Ради его покоя.
Результаты пришли через неделю.
99,999%.
Алексей сидел с бледным лицом. Марина Николаевна рядом — с лицом, полным поражения.
— Я… — начал он.
— Нет, — перебила я. — Теперь моя очередь.
Я вынесла конверт и положила его на стол.
— Это ещё один тест. Генетическая экспертиза. У твоей матери, оказывается, есть редкий рецессивный ген, отвечающий за альбинизм. В их роду уже был ребёнок с таким цветом волос. Это от неё, Алексей. От неё, понимаешь?
Свекровь ахнула.
— Откуда ты…?
— Я не идиотка, Марина Николаевна. Я знала, что сомнения не исчезнут просто так. И решила докопаться до корней. Теперь вот — копайтесь сами в своей совести.
Я взяла сына и подошла к двери.
— Лена, подожди… — Алексей встал.
— Я подожду. Если ты выгонишь её из нашей жизни. Или я уйду. Потому что жить с тенью, которая разрушает семью, я больше не буду.
Через день Марина Николаевна уехала к сестре.
А через месяц я услышала, как Алексей впервые шепчет сыну:
— Прости, папа был дурак. Но он тебя очень любит.
Доверие трудно вернуть. Но можно. Только если человек действительно готов бороться не с тобой, а за тебя.